16.2
В отношении права как когнитивной системы, при понимании права как  конечной формы познания в области гарантированности результата познания, следует отметить, что  предмет  (понятие преступления) сформирован явно недостаточным образом, так, в область его определения не попадают функции, так или иначе  присущие уголовному праву. Однако данный  вопрос весьма сложен уже в силу того, что само отраслевое деление (критериями  которого выступают предмет и метод правового регулирования) является дискуссионным в рамках  универсального познания и вряд ли представляется последовательно -обоснованным с точки зрения категорий философского характера.

16.1
Под универсальным мы понимаем такое познание, которое самодостаточно относительно самое себя и очерчено кругом тех методов и приемов, которые в одинаковой степени применимы как к данному частному кругу вопросов, так и к любому другому, но при этом не претерпевают обтачивания именно к данной проблематики, т.е. сами по себе являются универсальными по отношению к предмету своего исследования. Заметим, что именно это должно быть присуще уголовному праву, как системе познания, ибо то, с чем работает уголовное право лишено  трансцендентного характера и в отношении преступления  всегда  действует презумпция  ясности и отчетливости представления[1].

16.
Вопрос проблем понятия преступления не просто гносеологическая перспектива развития, обнаруживающая себя в рамках методологических изысков отдельных групп ученых, привязанных к ним ex ofitio. Проблема четкого понимания, что такое преступление обнаруживает себя как вопрос чистейшей практики, вопрос, разрешение которого и есть практика правоприменения в рамках конкретного уголовного дела.

15.
Очевидно, что уголовный кодекс  не может претендовать на  полноту  определения того, что есть преступление, если мы говорим о преступлении как явлении. Преступление – это социально заданное постоянство, которое обретает самое себя в разных формах отражения в различные периоды времени. И здесь нельзя сказать, что это плод наших девиаций восприятия, этот вопрос не решается на уровне проекций, поскольку вопрос обретает себя не в виде индивидуального познания, он  — в форме общих представлений структурируемых в особой форме – законе.

14.
Сегодня для уголовного права отсутствуют критерии эффективности его бытия вообще как отрасли права. Оно самоизолированно благодаря тому, что само себя признало источником  представления о преступлении. Наука уголовного права не имеет решающего голоса и прячется в своих теоретических высказываниях за маской законодателя. Правоприменительная практика,  изъедаемая коррозией смыслов, трансформированная в коррупционные формы, в произвол личного стола, при  видимой законности общих основ, не в состоянии одолеть минимального спектра  теоретических задач, решение которых необходимо для  оперативной корректировки курса  развития уголовного законодательства.

13.
Вопрос определения, названия, истолкования, понимания,  формирования представления, — это вопрос  первостепеннейшей важности для человечества. Человек живет в кругу осмысленных вещей, в кругу своей осведомленности, в кругу разума и власти (желательной власти) над формами действительности.[1] Понимание – следствие отношения к предмету познания, сформированному, благодаря определению данного предмета. Понятие выступает в действительности как знание ожидаемого от чувственного явления,  с которым сталкивается индивидуум.

12.
Понимание морали (нравственности) и права как противостоящих друг другу социальных институтов и образований и прочее (называйте, как хотите) привело к тому, что сегодня наши оценки преступления смещены именно в сферу формалистического понимания. Именно форма преступления (понятия преступления) есть  то, что определяет понимание преступления.

11.
Проблема определения, данная проблема имеет сугубо гносеологическую специфику. Ее предмет, как правило, очерчен методологией познания той или иной когнитивной системы, которая в той или иной мере, ориентирована на стандартизированные формы построения умозаключений (например, логика). В каждой форме познания она решается неоднозначно, так как форма познания  содержит в себе потенциал автономизации и зацикленности на тезаурус чувственной конкретики, доступной в рамках ее восприятии.

10.
Сегодняшний день – медовый месяц науки и практики государственного управления. Англосаксонские системы права уже по некоторым позициям признают доктрину источником права. Наша наука гордится, если ее положения адекватны или,  признаваемы законодателем, властью, или составляют содержание позиции власти. В некоторых случаях вопросы права получают необходимость доктринального толкования в силу необходимости оправдания действий, нарушающих конкретные нормы позитивного права. История России знает немало тому примеров.

9.
Перед нами конкретное явление действительности:то, что мы называем (подразумеваем) преступлением. Следует обратить внимание, что  представления о преступлении до сегодняшнего дня носят достаточно субъективный характер, о чем свидетельствует  история Уголовного законодательства. Без смеха старые Законы читать нельзя. Но каждому времени свойственно объективность самооценки. И сегодня, в общем, нам достаточно сложно сказать себе, что именно из положений уголовного закона через триста лет будет выглядеть смешным и абсурдным.