1.
 Был снова страшный месяц октябрь. Каждый октябрь я замирал с  предчувствием чего–то страшного, какого–то безвозвратного  поворота в своей судьбе. Обычно это начиналось с того, что я переставал радоваться  своей успешности.  Обычно, ближе к концу недели, что-то подсказывало, что все — тлен и суета, и годы летят слишком быстро. Мысль проскальзывала, не оставляя никаких следов, мимолетность.  Я уже несколько лет не придавал этому значения

Я любил быть услышанным. То, что заставляет более тонкие натуры  посвящать  себя театру или профессии. Купоны  познания, собственной значимости. Я любил быть понятым, услышанным и утонченно похваленным. В то время  я пребывал еще в юном возрасте и не думал найти себе вторую половину для сбора данных купонов, женщины воспринимались исключительно как атрибут веселья и форма удовлетворения мужских амбиций. В то время я еще верил в дружбу познания.

Когда в детстве ребенок  счастлив и спокоен, мир проходит рядом с ним, как калейдоскоп добрых чудовищ и прекрасных волшебников, когда нет- лики жизни иногда пристально  смотрят ему в лицо.
 
Это случилось, когда  мне было лет 6. Мы жили в самом обычном  советском дворе, в нем играли в домино, пили пиво, щелкали семечки добрые бабушки и хорошо, терпимо относились к детям. Мы часами играли с друзьями в полевайки, войны и так далее. Двор был магическим  местом собственности, он принадлежал только нам,  принадлежал безраздельно, абсолютно, ибо существовал  в таком  качестве  только для нас. Все было гармонично и так прекрасно. Деревья, старые лавочки, приветливые соседи и, конечно, такие же, как мы верящие в  собственность мира – дворовые животные, те же дети.

Есть время разбрасывать камни,
есть время камни собирать.
Соломон
 
… Их было трое: Гордец, Повеса-вольнодум, и Льстец. Они шли достаточно незаметно, чтобы не обратить на них внимание и достаточно выразительно, чтобы, заметив их, возникло желание понаблюдать за ними. Тихо уселись они на тихую лавочку, в тихом уголке шумного городского парка, несуществующего в этой Истории… и Гордец сказал: «Ну что ж, друзья, давайте же поиграем». Льстец улыбнулся и конечно поддержал, Повеса посмотрел на горизонт… «Ну задавайте ж тему. Вот мученье». «Не я же» -  улыбнулся хитро Льстец. Гордец нахмурился и злобно: «Ну и не Я же!».
 Тогда Повеса слово взял и рассказал довольно интересно о том, что камни дышат… Те двое лишь немного помолчали удивленно, но, поняв и приняв игру, пустили в ход тяжелую дубину – логику. Они набросились с блестящими опровержениями, но он лишь улыбался, как старик и прошептал один лишь раз в ответ: «А все же дышат, и это наше дыхание, ибо все мы живем теми камнями, которые несем с собою. Послушайте лучше, что рассказал мне один странник, тот, что к нам ко всем приходит, но не у каждого задерживается настолько; чтобы можно было хотя бы заметить его присутствие…

Судьба: «…Здравствуйте! А какой у вас хвост?”
Человек: “Простите, не понял вас …какой хвост?!
 Судьба: «Вот именно какой? Я думаю, что ваш хвост не будет трофеем Истории
…Вы не знали, что история охотник? Да, да, она большая шутница, но она еще и охотник … Изумительно, вы так удивлены, да вы, наверное, опять не узнали меня! Как странно, Вы никогда не узнаете меня, а ведь я захожу почти к каждому из … тихо! тихо! тихо! …Вот чудак, уже машет кулаками!?
…Ушел … Все же это интересно,- они ругают  меня одинаково как до, так и после…
О! Кажется вот еще один “ узник незнания” … Здравствуйте! А какой у вас хвост?.. Ах, как жаль, это Осел! Ну ладно, за отсутствием Человека

-(торжественно) Веришь ли в Бога, сын мой,  чтишь ли, следуешь ли  заповедям?
-Хм… Нет.
-!?…(шепотом, оглядываясь) А! Понимаю… но какое учение  Ты исповедуешь, тогда? Куда направляешь Разум?...
1. ( в сторону, презрительно) Ага! Он думает, что знает, что такое  разум! Ну  хорошо проверим (?!). ( громко, отвечая) Во что «верю»? Хм…
В то, что если раздеть мужчину и женщину до нога… запереть  их в отдельной комнате… (улыбается ужасу священника), то они будут заниматься любовью в любом случае. Э! Я же сказал: мужчину и женщину  (опять улыбается).

Она ворвалась оглушительной пустотой и спокойствием, -тишина. Я давно ждал ее, эту спутницу моего одиночества. Цивилизация создала удивительную штуку – иллюзию барьера, стоит только отключить телевизор и не включать радио… как она приходит к тебе посреди ночи. Но это только первые мгновения, это эффект контраста: от слышимого к беззвучию.

· — Тот, кто подчинил чувства Разуму становится рабом судьбы. Только «я хочу» должно быть мотивом твоим, только воля, бытие которой приносит, наслаждение, только легкость и беззаботность должны заботить тебя, ибо все, что не делаешь ты, должно принадлежать только тебе и никому кроме тебя, даже если этим завладели многие. И, когда Оно придет к тебе и  позовет тебя за собою, ты познаешь цену, которую ты заплатил за страдания свои.
 

Человек — это кладбище
нереализованных возможностей
Ф. Ницше.
1
Когда Бог призвал Иван Ивановича к себе, то застал его за работой, в самый разгар рабочего дня, – он как раз принялся за новую пару сапог, надо было заменить каблучки на этой «французской» обувке бедного пролетария в юбке. Иван Иванович очень удивился, что умер так рано, ему было всего тридцать, но он уже выполнил «норму» – выучился, обзавелся семьей, стал мастером второго разряда, открыл свою маленькую мастерскую, зарабатывал приличные деньги, не будучи при этом «шкурой», отличался завидной честностью и не пил, чем особенно прославился среди мастерового люда; у всех, в общем, вызывал доверие и уважение.

 
ВЕСЫ БЕССМЕРТИЯ
 Ничто не приносит большей радости, чем откровение творчества. Ничто так не радует, как cхваченное мгновение истины, это мгновение слепой уверенности в своей правоте. Ничто так не облегчает, как свобода, принесенная решением вопросов, мучающих уже не один день, месяц, год. Ничто не поднимает на вершину гордости так, как это: открытие в тайниках своей души нужной двери нужным ключом. И чтобы ни говорили статики и психологи, в эти моменты творческой удачи, действительно, чертовски близок к тому, чтобы поверить в бога, особенно в своего Бога…