1. Каждый, кто видит мир как возможный предмет анализа, как единое основание для формирования собственного суждения о мире, ищет то, благодаря чему можно упорядочить хаос воспринимаемого, то, что можно назвать ключом к познанию любого элемента, доступного восприятию.
Фигура подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, — центральная в системе уголовно- процессуальных отношений. Она намертво связана с личностью индивидуума (критерий возраста привлечения к уголовной ответственности, вменяемости), в отличии, скажем, от процессуального статуса потерпевшего, права которого могут переходить к родственникам в случае смерти, возможность института представительства (для подсудимого защитник отнюдь не представитель).
Некоторые вещи познаются только из практики, происходит это иногда потому, что в уголовном процессе, по — крайней мере в России, действует правило обратное тезису Георга Вильгельма Фридриха Гегеля об устройстве мира — все разумное — не действительно, все действительное — неразумно.
В первом приближении к вопросу о сущности смертной казни, сама постановка вопроса о сущности может показаться надуманной. Но это только в том случае, если осуществлять подобное приближение в рамках формально — юридического подхода, то есть анализировать смертную казнь как исключительную меру наказания.
Современность — больше результат предсказания, чем состоявшегося факта. Ничто сегодня не есть результат исторического познания как исторического, все в плену идеологии, политики и мифов. Это состояние будет длиться еще долго, пока не появится новая методология познания, не связанная с силой убеждения, основанной на государственном насилии.
Правосудие как функция общества существует ровно столько же, сколько и само общество. Люди не могут быть добродетельными и согласовывать волю каждого таким образом, чтобы она не противоречила интересам коллективного образа существования. Правосудие как форма снятия общественных противоречий есть имманентность социума. Государство не обходится без аппарата убеждения, принуждения, наказания, догосударственные формы бытия общества так же в суррогатном виде осуществляли функции правосудия, отчего не были менее эффективными.
В каждой универсальной когнитивной системе существуют определенные «черные дыры познания»,- те формулы и определения, которые призваны сглаживать и снимать неустранимые противоречия, образующиеся в результате использования системы. Чем объемнее система познания, тем объемнее и масштабнее «черная дыра».
Являясь юристом по образованию, я через многие годы перечитал диалог Платона «Апология Сократа». Проанализировав то, как проходил процесс, я понял, что живи Сократ в наши дни и веди он себя так же на нашем судебном заседании – результат был бы тот же. При этом следует отметить, что сопоставимость обвинения, предъявленного Сократу, сопоставима сегодня с обвинением в терроризме, подрывом основ конституционного строя и прочее.
Методология сегодняшнего дня достаточно оперативно жонглирует понятиями личное и общественное, как бы точно подставляя соотношение данных категорий применительно к неограниченному кругу явлений. Данное положение вещей представляется необходимым подвергнуть картезианскому сомнению в отношении возможности однозначного использования понятий «общественное» и «личное». В истории познания, в истории развития психологии известны неоднозначные высказывания в отношении сочетания понятий.
В условиях современного дня, в условиях глобализация масштабов того, что мы еще до сих пор называем преступностью, остро чувствуется вопрос наделения правоприменителя эффективным инструментом познания того, что есть преступление. Сегодня данный процесс носит весьма технический, метафизический характер. Уголовный кодекс как монополист понятия преступления персонифицирует сознание правоприменителя, предписывая ему качественность суждения в отношения явления. И если само явление соответствует перечню признаков можно говорить о структурировании представления о преступлении.